Самый страшный день
Николаю было 15, когда пришла страшная весть: началась война. «Признаться, в душе паники не было. И как-то отец сказал, что немцы на Березине, но, наверное, дальше и не дойдут. А Березина-то в нескольких десятках километров отсюда», — вспоминает летние дни 1941-го ветеран.
Вскоре и на Гомель посыпались «зажигалки»- бомбы. Николай вместе с отцом старались тушить горящие заборы, спасать крыши своего и соседних домов.
«Тогда случилось и самое страшное для меня, самый страшный день. Бомбой убило маму. Мы ее нашли от дома метрах в десяти. Не успела спрятаться. Такой силы был удар, что одежу с нее сорвало и забросило на грушу», — едва сдерживает слезы Николай Евгеньевич.
Схоронили женщину тогда прямо у дома — под вражескими бомбежками отвезти на погост было делом невыполнимым. И лишь спустя более 20 лет останки матери перезахоронили на кладбище.
Суп на черепахах
Буквально последним поездом, отправлявшим людей в эвакуацию, Николай вместе с родными уехал из Гомеля. Сталинград, Оренбург, Ташкент — конечным пунктом эвакуационного пути стал Ашхабад.
Там юноша поступил учиться в железнодорожный техникум. Как вспоминает ветеран, жизнь в эвакуации была непростой. «И питание никакое. Если мясо какое и бывало, так это черепашье. Привезут в столовую этих черепах целую машину. И на этих черепахах суп и делали», — навсегда запомнил ветеран рацион тех дней.
На третий курс 17-летний парень уже не пошел. «А решил отправиться добровольцем на фронт. Пришлось уговорить военкома Ашхабада. Уговорил. И меня — в маршевую роту», — вспоминает начало фронтового пути Николай Евгеньевич.
Не приходилось отступать ни разу
Служить ему выпало в 19-й отдельной истребительной противотанковой артиллерийской бригаде резерва Главного командования. «Работа наша была такая: находить, где танки, куда они пойдут, и знать направление, где надо расставить орудия, чтобы встретить эти танки. И так практически каждый день. Все время атаки. Точнее, это уже были контратаки. Скажу, что мне не приходилось ни разу отступать. Перелом войны произошел в Сталинграде, под Москвой, в Ленинграде и других городах. Но немцы еще были сильны. И нам приходилось отбивать эти контратаки. И почти каждый раз, каждая атака кончалась рукопашным», — рассказывает ветеран.
«Но смерти мы не боялись, не думали о ней. Просто знали: обязательно победим, обязательно победа будет за нами», — делится ветеран.
А если кто серьезно ранен был, прощаясь с жизнью, просил: отомстите за меня», — добавляет, немного помолчав, он.
«Спирта стакан — вся анестезия»
Начав свой боевой путь с Кавказа, Николай Касперович дошел до Германии. Навсегда врезались в память и картины освобожденных от врага украинских населенных пунктов. «Их фактически не было. Стояли только трубы кирпичные от домов. А если люди там и оставались, так находились в землянках. Жить же надо было где-то», — качает головой ветеран.
В Ясско-Кишиневской операции молодой воин получил ранение в спину. «Осколочное. Не то от снаряда, не то от мины. Хорошо запомнилось, как осколки вытаскивали. Дали не то водки, не то спирта стакан — вся анестезия. Палку в зубы вложили и наживую вытаскивали эти осколки. Но раны быстро зажили. Мы же молодые, крепенькие были», — говорит Николай Евгеньевич.
Следующее свое ранение он получил в боях под Кенигсбергом — в грудь от удара штыка противника. «В разведку ходили и нарвались на (врага. — Прим. БЕЛТА). Я упал, так тяжело мне было. Думал, уже все. И Вася Козлов (такой был у меня друг, москвич, он 80 лет прожил) тащил меня километра три точно», — благодарен по сей день своему спасителю Николай Евгеньевич. Молодой организм вновь довольно быстро справился с раной, и боец вскоре вернулся в строй.
Погребен заживо
В апреле 1945-го недалеко от Берлина Николай Касперович с другими разведчиками корректировал огонь артиллерии по врагу. Находились ребята на башне, в которую и прилетело от врага. «Помню только взрыв, затем боль нестерпимая. И я отключился. Полностью сознание потерял», — возвращается еще в один эпизод войны собеседник.
Как выяснилось потом, башня рухнула, и все бойцы оказались под завалами. Воинов посчитали мертвыми, выкопали неглубокую яму-могилу и уже присыпали, как вдруг один из них пошевелил рукой.
«Так что меня хоронили заживо в братской могиле. В себя я пришел только в госпитале. С серьезной контузией. Мне когда рассказывали, что случилось, я и не верил. Так что это, считайте, мой второй день рождения», — смеется ветеран.
«Радость, конечно, была такая, что не описать»
В этом госпитале Николай Касперович услышал и долгожданную весть о Победе. «Радость, конечно, была такая, что не описать. Единственное, не было оружия, чтобы салют сделать. И все эти годы 9 Мая — наш главный праздник», — подчеркивает Николай Евгеньевич.
Восстановившись после контузии, парень не отправился домой — служил еще в составе Группы советских войск в Германии.
Николай Евгеньевич — кавалер ордена Славы III степени, награжден орденом Отечественной войны I степени, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией» и многими другими.
Правила жизни
Вернувшись в родной Гомель, Николай Евгеньевич осваивал рабочие профессии на станкостроительном заводе, других предприятиях. В свободное время играл на баяне, да и сегодня может порадовать гостей в своем доме, например трогательным исполнением «Дня Победы».
На вопрос о секрете долголетия и главном кредо жизни Николай Евгеньевич отвечает: «Просто надо жить по совести. И сегодняшним поколениям я хочу пожелать, чтобы они были честными, добросовестными, любили свою Родину, старались умножить то, что мы сделали до и для них. Вы же посмотрите, какие у нас прекрасные города, какая красивая страна. Никогда не растеряйте это».
#БеларусьПомнит
#нашчадкіПерамогі
#80летПобеды
#кожнытрэці
#мірныялюдзі
#спасибо_за_жизнь
#спасибо_за_мир
Фото Сергея ХОЛОДИЛИНА.