ТРАГЕДИЯ ВОЙНЫ ГЛАЗАМИ УЧИТЕЛЯ

Из воспоминаний Михаила Трофимовича

Михаил Георгиевич Трофимович родился 20 января 1927 года в деревне Горка Солигорского района Минской области. За участие в Вели­кой Отечественной войне награжден орденом «Отечественная война» II степени и медалями «За отвагу», «За победу над Германией», девя­тью юбилейными медалями. Окончил с отли­чием Гродненский кооперативный техникум, затем физмат Гродненского пединститута с отличием.

После окончания института 35 лет тру­дился в системе народного образования: 5 лет директором Житомлянской СШ Скидельского района. 5 лет заведующим Слонимского районо и 25 лет директором СШ № 4 г. Слонима. За пе­дагогическую деятельность награжден орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени, медалями «За доблестный труд», «Ве­теран труда», Почетной Грамотой Верховного Совета БССР, отличник просвещения БССР и СССР, «Заслуженный учитель БССР».

Многие поколения слонимчан знают и помнят ветерана Великой Отечест­венной войны, заслуженного учителя БССР Михаила Георгиевича Трофимо­вича. Некоторые из его учеников мно­гоэтажный дом по ул. Первомайская, 8 так и называют – «домом Трофимо­вича». Сейчас ветеран живет у детей в Гродно, но до сих пор поддерживает тесные связи со многими слонимчана­ми. Сегодня мы публикуем отрывки из воспоминаний Михаила Георгиевича.

ТРЕВОЖНЫЕ СОБЫТИЯ

Для нашей семьи война началась в сен­тябре 1939 года. Отец был мобилизован в Красную Армию. Началась так называемая «Польская кампания», в результате кото­рой были присоединены к СССР Западная Белоруссия и Западная Украина. Хотя «Польская война» быстро завершилась, отец оставался на службе рядовым Красной Армии. Вскоре, зимой 1940 года, началась война с Финляндией, и мой отец прошел ее всю от первого до последнего дня. Отца не демобилизовали, а отправили всю часть на отдых на Кубань почти на полгода. О семье никто и не думал. Таким образом, я в непол­ные 13 лет стал главой многодетной семьи (пять детей, старшему – неполных 13 лет, младшей сестренке – неполных два года).

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. 23 июня отец был мобилизован в Красную Армию, и я снова остался «главой» семьи. Все мужики в деревне считали, что война протянется две – три недели, и немец будет разбит. Мне шел пятнадцатый год, и вся трагедия войны в Белоруссии проходила вначале на моих глазах, а затем с моим участием.

Я видел, как отступала Красная Ар­мия: небольшими группами понуро шли красноармейцы. Их поили, кормили наши сердобольные женщины. Вечерами было слышно, как бомбили аэродром Балбасово возле Орши. Слышалась орудийная стрель­ба возле Могилева – от нас 40 километров. Вскоре по большаку Круглое – Шклов прош­ли немецкие танки, а затем пехота, много велосипедистов. Поражали конские обозы (хорошо окованные повозки, невиданные крупные лошади-битюги). Население было в шоке. Мы же считали и песни распевали, что «Красная Армия всех сильней» и врага будем бить на его территории. А оказа­лось, что наша армия к войне не готова. В середине июля в лесном массиве Старо­сельской Дачи (в шести километрах от нас) разгорелся бой: слышны были разрывы мин, гранат, оружейная стрельба. Через пару дней мы решили наведаться в этот лес: двое Каменецких – Наполеон и Мечислав, Барановский Жорж и я тайно от родителей решили поискать оружие. И в одном месте мы обнаружили брошенное оружие, патро­ны. Каждый из нас вооружился винтовками, гранатами и торбами патронов.

«НОВЫЙ ПОРЯДОК»

Где-то в августе по указанию новых вла­стей разделили колхозное имущество. По лошади досталось каждой семье. Кому-то – телега, другому – сани, плуг и тому подоб­ное. Мы в ночное время водили лошадей на пастьбу и перестреливались с другими деревнями. Особенно интересно было наблюдать за полетом разноцветных трас­сирующих пуль. Тренировались по стрельбе в цель, метанию гранат из укрытия. Все это потом пригодилось.

Немцы быстро установили «новый по­рядок». Назначили старосту, организовали уборку зерновых, картофеля. Собранное быстро увозили. В некоторых семьях были старики или более взрослые юноши. Они смогли кое-что утащить себе, а остальное распределили подушно. Нам досталось совсем немного.

Немцы свирепствовали: молодежь добровольно не желала ехать в Великую Германию. Поэтому ее стали ловить везде, где это было возможно.

Основной формой торговли при оккупа­ции был бартер, то есть обмен. Основным товаром выступала соль. На соль меняли муку, яйца, молоко, сало. Основным местом торговли был базар в Шклове. На базар шли крестьяне за 10-15 километров. Нем­цы огородили базар, оставив два выхода, через которые и отлавливали молодежь. Но молодежь на базар не пошла, поэтому начали устраивать облавы в деревнях. Все бежали в леса.

УХОД В ПАРТИЗАНЫ

Мать часто говорила: «Если бы мы жили на хуторе, нас никакой немец не нашел бы». После войны мы узнали, что на нашем хуторе немцы расстреляли 53 человека за связь с партизанами. А семью дяди Ивана сожгли в собственном доме.

Вблизи Поповки, Старого Бращино больших лесов не было. Весной 1942 года появлялись редко небольшие группы пар­тизан, по 2-3 человека. Их интересовали оружие и продукты питания. Кто-то из ребят проболтался, и всех нас «разоружили». У меня забрали винтовку и патроны. И когда немцы объявили: «Все мужчины в возрасте от 15 лет должны встать на учет и получить «аусвайс», люди подались в леса. К осени 1942 года в наших местах стали чаще появ­ляться партизаны.

Из нашей небольшой деревушки (7 дво­ров) в партизаны ушло 5 человек. Старшему 19 лет, младшему, мне, 16 лет. И никто из родителей меня не остановил: ни мать, ни отец. Отец-то знал не понаслышке, что такое война.

Все шли в партизаны без оружия. Только у меня – граната, о которой никто не знал. Я прекрасно понимал: дома остались мать, отец и четверо младших, если я попадусь в руки немцам – будет уничтожена вся семья. Поэтому я изначально был смертник.

Так сложилось, что все ребята из Попов­ки были в отряде № 1, который базировался, в основном, в Шкловском районе. А я ока­зался в отряде № 5, который базировался в Круглянском и Толочинском районах. В феврале 1944 года наш отряд напоролся на засаду. Были убитые и раненные. Кто-то из отряда № 1 сообщил нашей семье, что меня в этом бою убили. Дома меня заочно похоронили. В мае 1944 года мне удалось на часок заскочить домой. Можно представить реакцию на возникновение покойника.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ

Всегда наиболее ярко помнятся первый и последний бои. В декабре 1943 года нашей группе в 12 человек было дано задание сорвать операцию немцев по «заготовке» скота и не допустить грабежа населения. Все данные передал партизанский связной: маршрут движения и примерные силы нем­цев. Ночью мы прошли километров 10, оты­скали мост через небольшую речку Ослик, мост заминировали артснарядом (другой взрывчатки не было). Местность открытая, болотистая, запорошена снегом. Засаду смогли сделать только на опушке неболь­шого леска (метрах в 400-500). Всю ночь не спали, морозно, продрогли, и только в 10 часов показались 2 автомашины с немцами. При подходе к мосту вторая автомашина от­стала метров на 50. Первая машина, взойдя на мост, подорвалась. Мы из засады начали обстрел из винтовок обеих автомашин. Нем­цы из второй машины быстро скатились в кювет и начали ответный огонь. У них было два пулемета, у нас – только винтовки. Так как патронов у нас было мало (у каждого всего 10-20 штук), мы вынуждены были без потерь отойти. Как оказалось (по сообщени­ям связного), было убито два немца и три ранено. Этот бой явился для меня первым боевым крещением: сорвана немецкая операция, немцы понесли потери. Но этот бой показал и нашу слабость: плохое наше вооружение, главное, недостаток патронов и пулемета.

Только с весны 1944 года наше сое­динение стало хорошо обеспечиваться боеприпасами (патронами, гранатами, взрывчаткой).

Последняя крупная операция, в которой принимал участие весь отряд, – рельсовая война накануне операции «Багратион». Две ночи мы шли к железной дороге Орша – Минск. В ночь с 22 на 23 июня 1944 г. в районе станции Славное (между Толочином и Крупками) была уничтожена немецкая железнодорожная охрана и взорвано более полукилометра двухпутной железной дороги Орша – Минск, а 23 июня утром началось на­ступление Красной Армии по освобождению Белоруссии. Наш отряд отошел на перехват путей отступления немцев. 29 июня мы соединились с Красной Армией.

НА ФРОНТЕ

После партизанского парада в Могилеве и небольшого отдыха партизаны влились на пополнение действующей армии. И мне пришлось освобождать Белоруссию на под­ступах к Бресту в составе 455 стрелкового полка (этот легендарный полк защищал Брестскую крепость в 1941 г.), 42 стрелковой дивизии 2 Белорусского фронта.

Война партизанская и фронтовая резко отличаются. В партизанах при выполнении любой операции была свобода маневра: мог принять бой, мог отойти (в партизанах нам запрещалось принимать бой в деревнях, чтобы не ставить население и его имуще­ство под угрозу уничтожения), на фронте задачу должен был выполнить.

Чем дальше на запад отступали нем­цы, тем ожесточеннее становились бои. Запомнился бой 20 августа 1944 г. по ос­вобождению небольшого города Замбрув (юго-западнее Белостока). Немцы хорошо укрепились. Бой отличался особой же­стокостью. При взятии этого города мы потеряли 7 танков Т-34 и половину личного состава роты (из 90 солдат вечером в строю оказалось всего 46). В боях за город Ломжу (бывший райцентр в 1939 г. Белостокской области) я был контужен и 23 августа 1944 г. тяжело ранен. Спасли меня неизвестные артиллеристы, вывезли на зарядных ящиках с поля боя. Почти 4 месяца я провалялся в госпиталях Моршанска (Тамбовская обл.) и Кировабада (ныне Гянжа) Азербайджана и был комиссован инвалидом II группы в неполные 18 лет.

После войны я долго ходил на костылях. Работать на земле физически не мог.

ЦЕНА ПОБЕДЫ!

Во что нашим семьям обошлась Великая Отечественная война?

По линии матери. В семье было четыре брата и две сестры (Олимпиада и Надежда). Кузьма – председатель колхоза – расстрелян немцами в 1941 году. Иссидор – военный кор­респондент – убит при защите Ленинграда в 1942 году. Иван – майор, начальник штаба полка – убит 25 апреля 1945 года при штурме Берлина. Адам – партизан с 1942 года. После войны прожил 3 года и умер в возрасте 37 лет. Как все это было перенести моей ба­бушке Варваре, потерявшей всех сыновей.

Надежда – партизанка с 1942 года, спа­сла Коржа – умерла в 1976 году в возрасте 72 лет.

По линии моего отца. В семье было четыре брата.

Ивана фашисты сожгли в собственном доме в 1943 году за связь с партизанами. Пилип и Родион погибли на войне.

Георгий, мой отец, прошел оба этапа Ве­ликой Отечественной войны. Отступление, плен под Вязьмой, побег из плена, фронт с июля 1944 года по 1945 год, тяжелые ране­ния и возвращение инвалидом второй груп­пы, после чего прожил 5 лет и умер в 45 лет.

Итак, из восьми взрослых мужчин шесть погибли в годы войны. Два участника войны после ее завершения прожили: мой дядя Адам – 2 года, мой отец Георгий – 5 лет.

Только моя мать, неграмотная кре­стьянка Олимпиада Александровна, в годы войны не держала в руках оружия. Осталась вдовой в 43 года. Она вырастила 5 детей и вывела их в люди. И таких матерей, как моя бабушка Варвара и моя мама, в нашей Беларуси было абсолютное большинство. На них держались семьи, да и само госу­дарство.

Если кто-то в Беларуси заслуживает памятник, так это, в первую очередь, женщи­ны. Именно женщине-матери необходимо поставить величественный монумент – мать с младенцем на руках – на самой главной площади столицы.

Подготовил Игорь ПРОКОФЬЕВ.